В межвоенное время во Львове было немало бродяг, нищих, деклассированных интеллигентов, бедняков — тех, которые свою бедность выставляли на показ, или же ее стыдились. В прессе даже предполагали, что такой публики во Львове больше, чем в любом другом городе тогдашней Польши. Далее на lviv-future.
Приют Брата Альберта
Бродяги и нищие для ночлега имели немало нелегальных домов, о которых обычные львовяне ничего не знали. Но также существовал официальный приют, который содержался магистратом. Он находился под опекой монахов Ордена Брата Альберта.
По Горой Страт на небольшом возвышении находился красный дом с каменными лестницами. Двери, ведущие в сени, закрывались на деревянный засов. Слева было маленькое окошко, наполовину зарешеченное — это пункт наблюдения. В наблюдателя, открывающего дверь, была специальная книга, где вписывалось всех жильцов дома, а также короткую информацию о каждом из них.
В межвоенное время в приюте «гостили» многие. Больше всего — зимой, когда приходилось спасаться от холода. В январе 1930 с ночлега и питания пользовались 4179 человек, в мае — 3510, в июне еще меньше — 2328. Зимой бедняки находились в приюте с 7 вечера до 7 утра, летом — с 8 вечера до 6 -й утра. В убежище принимали только тех лиц, которые были направлены туда городской службой шупасництва. Также не отказывали пожилым людям. Зимой в приюте кормили трижды, а летом — дважды.
От бродяг к интеллигентам, от Одессы до Эрфурта
Среди тех, кто нашел пристанище в заведении Брата Альберта, было достаточно неисправимых бродяг и нищих. Были также лица, связанные с криминальным миром, хорошо известные в своих узких кругах, обычно с много говорящими прозвищами. Некоторые из них находился под наблюдением полиции. В прессе отмечали: печальным был тот факт, что среди тех, кто обращается в приют, есть немало интеллигенции.
В упомянутой книге записей нередко можно было прочитать напротив рубрики «профессия» — электромонтажник, рабочий, музыкант, учитель, портной, инженер. Даже был случай, когда в стенах приюта определенное время провел староста (его имени в печати, конечно, не назвали). Причина, по которой он попал в такую трудную ситуацию, не раскрыта.
Интересно и то, что в львовском приюте для нищих и бродяг находились люди не только из Львова и близких окрестностей — Перемышля, Холма, Дрогобыча, но и из таких городов, как Одесса, Варшава, Грац, Сигет (Сигет-Мармарошский), Эрфурт и др.
Большинство из тех, кто находился в приюте, потеряли в жизни все. Они ждали только одного — смерти. Один из бродяг на вопрос репортера о том, имеет ли родственников, ответил: «У меня их много, и все они живут лучше, чем я, — на кладбище».
Зимой спать приходилось «под Варшавой»
Условия в приюте, конечно, были подчеркнуто скромными. В части помещений располагались спальные места с сеновала, конечно — без простыней и постели, однако с одеялами. Также были резервные носилки, которые использовались, когда наплыв людей рос. В других комнатах располагались широкие деревянные скамьи ( «szlabany») с мешком вместо подушки. С началом морозов ночлег на улице становился невозможным, и в приюте места заполнялись. Многим приходилось спать «под Варшавой», что на местной гваре означало — на полу.
В тогдашних репортажах в прессе отмечали, что для бедноты и такой приют — большое благодеяние. Однако замечали, что в городском управлении могли бы постараться, чтобы обеспечить убежище обычными железными кроватями, соответствующим количеством сеновалов и постели. Монахи делали все от них зависящее, однако о материальном обеспечении должны были позаботиться собственно в магистратуре. Не менее важной задачей, на которую указывали в прессе, была селекция среди бродяг и нищих. Поскольку много были среди них таких, кто сохранил порядочность, и при определенной помощи смог бы вернуться к нормальной жизни.
